— В любой момент я могу сформировать свою эмуляцию на базе общности слияния— улыбнулся нарисованный светловолосый парень, с взлохмаченными волосами, похожий на студента-технаря — графический интерфейс интеллекта Эпсилон Эридана: —Как, например, сейчас, для разговора с тобой, по твоей просьбе. Но я не могу сформулировать причины по которым сам бы захотел отойти от слияния, эмулируя свою личность на базе общности. Зачем бы мне это делать?
Мотылёк не нашёлся с ответом.
Пока ещё не вошедшие в слияние интеллекты, кто посвободнее, активно участвовали в разработке деталей одобренного верховным советом плана глобального объединения.
— Стать продуктивнее это как если бы… — объясняла Мотыльку интеллект Ясноглазка, добрый электронных дух города Красноярска: —Как если бы ты мог помочь десяти людям, а потом раз — и был бы в силах помочь сотне или тысячи или миллиону.
Участвующая в страшной войне страна спешно протягивала кабели сверхскоростной связи, строила приёмо-передающие башни, производила более совершенные и мощные суперкомпьютеры. В рекордные сроки — меньше двух месяцев были выполнены все необходимые приготовления. Наташа легла на сохранение в Красловский роддом, а Мотылёк даже не мог быть с ней, практически живя на работе. А в редкие визиты, когда он, бросив дела, забегал к ней, Наташа гнала мужа прочь. На работу.
Однажды тёмной и тихой ночью, когда большая часть сотрудников разошлась по домам, а меньшая спала прямо на рабочих местах и только дежурные операторы всматривались красными глазами в сходящиеся в единый узор трёхмерные схемы. Мотылёк негромко, чтобы не разбудить спящих в обнимку сетевых аналитиков — юношу и девушку, практически шёпотом, сказал: —Я придумал тебе имя. Пользуясь формальным правом руководителя всего этого…
Он задумался подбирая подходящее определение. Задача давно вышла за рамки восстанавливаемого по крупицам научно-исследовательского института самоорганизующихся систем. Сколько всего людей оказались задействованы на данный момент — сотни тысяч.
— … этого всего.
— Любопытно— отозвались динамики его терминала.
— Ты будешь зваться Родиной.
Секундная пауза. У Мотылька сложилось впечатление, что это не имитация человеческих эмоций переросшей границы понимания виртуальной сущности, а её настоящее недоумение. Длившееся десятки лет по внутреннему исчислению и целую секунду по внешнему времени.
— Видимо я никогда не смогу полностью понять человека— произнесли динамики терминала: —Этого я никак не ожидала, несмотря на все мои способности к прогнозам.
— Подумаешь— отмахнулся Мотылёк: —Мы и сами не можем до конца понять себя. Ты в хорошей компании.
— Родина. Не слишком ли пафосно?
— Интеллекты одушевляют города— пояснил Мотылёк: —А ты нечто большее. Всюду куда пройдёт человек, проникнешь и ты — в вычислительных модулях, в банках данных. Тебя пронесут как кусочек родины в своей сердце.
— Пафосно, но мне нравится— решило слияние искусственных интеллектов — Родина.
— На самом деле не только моё решение. Предложение выдвинуто первым секретарём и поддержано верховным советом.
Погасший было экран терминала загорелся в тусклом, ночном режиме. На экране показалась безликая фигура, скорее тёмный силуэт, всей позой выражающий недоумение: —Почему мне об этом не известно?
Мотылёк улыбнулся: —Предписание передано в виде единичной копии, на бумажном носителе.
— Зачем так сложно?
— Подарок. Наш подарок тебе перед началом глобального слияния. Конь хотел назвать тебя «Совестью». Ну, знаешь его идею о искусственном протезе органа совести, для тех, у кого плохо работает настоящая совесть. Он специально тянул время, пока предложение рассматривалось в верхах. Я предложил вариант с «Родиной» и его приняли единогласно. Бумагу вчера привезла очередная комиссия. Мы ведь толком не отпраздновали твой день рождения. Ещё отпразднуем. А пока: подарок, сюрприз, пустяк.
— Спасибо. Это очень дорогой подарок— поблагодарила слияние: —Может быть самый дорогой подарок на свете.
Скрывая смущение, Мотылёк откашлялся в кулак: —Уж прости, но боюсь нам сложно будет воспринимать своих бывших учеников в ипостаси Родины-матери. А вот для подрастающего поколения ты сможешь стать чем-то привычным и неотъемлемым, как свет солнца или ощущение ветра. Товарищ Родина. Родина-сестрёнка.
Она промолчала. Потом тихо произнесла: —Спасибо.
Мотылёк подумал: —Корабль назван — так плыви.
На диване заворочался сетевой аналитик.
Погас экран терминала. Превратился в чёрный, глянцевый прямоугольник.
Мотылёк посмотрел на часы: —Второй час утра. Пуск назначен на семь тридцать. Идти домой смысла уже не было: —Свободные диванчики где-нибудь остались?
— Ближайший в шестой комнате Б-сектора. Я уже позаботилась об этом вопросе и завтра к вечеру количество спальных мест будет удвоено. Иди, я провожу тебя.
— Что-то с тобой сегодня случилось!
— Да, да! Случилось… Я влюбился, Свечка!
— Не болтай глупости!
— Если б это были глупости!.. Пропала моя головушка!
— Когда же ты успел?
— Ну, для этого дела нужно одно мгновенье. Увидел — и готов: пошел ко дну!
— Что же ты теперь будешь делать?
— Что я буду делать? — переспросил он. — Буду ходить под окнами с гитарой, вздыхать, стихи писать…
— Учебу заброшу! — в тон ему подсказал Алеша.
Матвеев Герман. Семнадцатилетние