— Зарегистрировано уменьшение числа микросбоев и разрешение программных коллизий— доложила Света: —Скачкообразная перестройка логической конфигурации информационной сети.
— Кто вмешался? — потребовал ответа Мотылёк: —Информационный отдел?!
— Никто— растерянно ответила Малиновская: —Она сама перестраивается.
Мотылёк оглянулся и чуть было не упал от удивления. Пришлось схватиться за стол. Он был крайне занят и не заметил как в «колыбели» — бывшем техническом здании — собралась заводское начальство, изрядно разбавленное чёрной формой представителей чернореченского комитета государственной безопасности. За их спинами мерцал десяток голограмм удалённого присутствия. Среди них взгляд выхватил знакомую седую бородку Тимофея Фёдоровича. Жидкие седые волосы научного руководителя сбились в неряшливые колтуны. Видимо его тоже выдернули из постели. Заметив ошарашенный взгляд Мотылька, изображение десятилетнего мальчишки, казавшееся инородным телом среди собравшихся административных бонз, учёных мастодонтов и хищников из комитета государственной безопасности, подняло руку с оттопыренным большим пальцем.
Успевшие приехать, до того как перекрыли движение мобилей, комсомольцы робко жались по стенам. Света и Наташа сидели за рабочими местами, обеспечивая вспомогательный контроль, выполняя указания Мотылька и предоставляя информацию по его требованиям.
— Эм-м-м— выдал Мотылёк всем этим людям: —Здравствуйте.
— Не отвлекайтесь— потребовал директор комплекса окружённый своими заместителями, в том числе и недовольно смотрящем на Мотылька Николаем Анатольевичем.
— Хорошо…
Мотылёк повернулся к экранам. Но вы попробуйте не отвлекаться, когда в спину смотрит столько глаз. Большие, как простыни, экраны окружали Мотылька полусферой. Ползли графики, изменялись какие-то цифры. Он неожиданно перестал что-либо понимать. Цифры не воспринимались, графики утеряли смысл. Мотылёк почувствовал, как начинает задыхаться. Вот зачем было оглядываться, только заработал нервное потрясение на пустом месте?
Он почувствовал, что кто-то подошёл сзади. Тёплые руки легли на плечи. Сомкнулись на груди. Подбородок лёг на плечо и Наташа сказала: —Всё хорошо. Слышишь, всё в порядке.
Он наконец-то смог вдохнуть. Несколько раз моргнул и перевёл взгляд на экраны. Уровень «паразитных» искажений стремительно падал. Но так и должно быть, согласно предсказаниям теории. Информационная сеть всё быстрее исправляла повреждения программного характера. ЕУС прислала запрос на доступ к управлению ремонтными киберами, чтобы исправить механические повреждения сети. Помедлив, Мотылёк дал добро. Краем глаза он заметил, как кивнули директор и один из комитетчиков, подтверждая его решение. Киберы перешли под управление ЕУС. Впрочем, оставалась ли она до сих пор всего лишь ЕУС?
Мочкой правого уха он чувствовал горячее Наташино дыхания. Её руки до сих пор обнимали его, успокаивая и помогая.
— Пришёл запрос на возобновление доступа к управлению печами— озвучила Малиновская.
— Отклонить— решил Мотылёк.
— Запрос на входящее соединение. Абонент не идентифицирован.
Мотылёк переглянулся с Наташей. Оно?
— Соедини в текстовом режиме— просил Мотылёк.
Поверх графиков и цифр распахнулось белое окно с мигающим курсором. Курсор несколько раз мигнул, будто примеряясь. Потом быстро напечатал: —Почему не возобновляете доступ к управлению высокотемпературными печами?
— Ничего себе. — удивился Мотылёк: —Она успела выучить русский язык. У Новосибирска на это больше недели ушло!
В голову пришла любопытная мысль. Не хотелось ему оглядываться, снова подставляясь под прицел и ловя лазерные прицелы начальственных взоров, но пришлось.
— Новосибирск! — потребовал ответа Мотылёк.
Взгляды присутствующих скрестились на голограмме мальчишки, со скрещенными ногами, усевшегося на свободный стол. Тот пожал плечами, улыбнулся во все тридцать два зуба и ответил: —Входящие вызовы никто не запрещал.
Один из безопасников схватился за голову.
— И долго вы… переговариваетесь? — поинтересовался Мотылёк.
— С тех пор как появился кто-то, с кем можно беседовать. Долго. Тысяча сто пятьдесят две секунды.
— Вы и сейчас на связи?
Мальчишка разочарованно покачал головой: —Уже нет. Эти вот отрубили — и показал на торопливо шепчущего в микрофон безопасника: —Зачем отключили связь, спрашивается?
Мотылёк развернулся к окну с терпеливо ожидающим его ответа курсором.
Света, пожалуйста, скажи ей, что рано ещё доступ к управлению печами получать.
— Почему? — появился следующий вопрос.
— Потому, что ещё маленькая.
— Почему маленькая?
— Спроси— подначил Мотылёк вспомнивший их первые разговоры с Новосибирском: —Уверена ли она, что полностью понимает принципы работы печей и может управлять ими не хуже специально обученных операторов.
Следующая фраза оказалась не вопросом, а требованием: —Прошу обучить меня.
— Нет, так дела не делаются— помотал головой Мотылёк: —Сначала нужно устранить последствия сбоев, восстановить производственный процесс, познакомиться наконец. Меня зовут Денис, а тебя? Только прошу, не надо повторять за некоторыми не слишком сознательными интеллектами и называться Чернореченском.
Мотылёк оглянулся, пытаясь найти взглядом голограмму Тимофея Фёдоровича. Воспитание интеллекта процесс не менее сложный, чем его рождение. Возможно и посложнее. Как с человеческими детьми. Рождается ребёнок за несколько часов, а воспитывается, хорошо, если за десяток и больше лет. Некоторые так на всю жизнь и остаются недовоспитанными. Тут нельзя напортачить.