Время terra incognita - Страница 88

— У Максима был такой классный телескоп— продолжала она говорить: —Мы радовались, что у него есть такой и даже немного завидовали. Он был не жадный — всегда давал посмотреть. Максим подарил телескоп школьному астрономическому кружку, когда закончили школу. Лена ещё ругалась. Они уже тогда собирались пожениться, когда станут постарше. Лена ругалась: взял моду семейное добро раздавать. Максим смеялся и шутил над ней. Я тоже смеялась. Лена дулась, но понарошку, не по-настоящему.

— Тебе комбинезон щёки не колет? — спросил парень.

— Нет. Можно я ещё так постою? Пока не закончится дождь.

— Можно— разрешил рабочий. Так они и стояли — в обнимку. Чуть в стороне — его товарищи и Мотылёк. Ожидающие пока не пройдёт короткая летняя гроза.

Заметив просвет в тучах, Мотылёк выглянул из под козырька и получил в лоб холодной, крупной каплей.

— Дождь кончается…

Девушка отстранилась от парня виновато посмотрела на мокрое пятно от её слёз оставшееся у него на груди: —Спасибо ребята. Всё хорошо. Мне только нужно было кому-то рассказать. Только рассказать.

— Наверное сеть отрезали. Там ведь бой— сказал Мотылёк.

— Конечно— согласилась девушка.

Парень спросил: —Тебя проводить?

— Не надо.

— Всё равно провожу.

— Хорошо. Я в управление второго транспортного иду— согласилась девушка.

— Ребята, скажите, мастеру, что немного задержусь— попросил парень товарищей

— Вы идите— сказала девушка Мотыльку: —Со мной всё хорошо. Честно-честно.

Чёрная полоска дороги влажная и потому кажется ещё более насыщенного, чёрного цвета. По ветвям деревьев и кустов сбегают капли, повисая на кончиках оттянутых книзу листьев. Пройдёшь рядом — упадут. Грозовая туча уходила в сторону, шире и шире открывая окно в голубое небо.

Пока Мотылёк шёл к почте, из головы не выходил случайно услышанный разговор. Все, кто погиб или ещё погибнет в этой глупой, дурацкой и страшной войне. Они никогда не увидят ни первого марсианского города. Не застанут начало великолепного проекта по охлаждению Венеры, для подготовки её к исследованию и колонизации. Старт первого межзвёздного корабля. Мир, населенный кроме людьми ещё и искусственными интеллектами, сотнями и тысячами интеллектов. Возможно, и он сам не застанет этого. В смысле первого межзвездного корабля, а не сосуществование людей и интеллектов. Возможно, он не застанет. Но те, кто погиб, не застанут точно, без всякого «возможно». Ни городов, ни кораблей, ни даже интеллектов.

Но ведь они знают— подумал Мотылёк: —Все те, кто сейчас отстреливается от заражённых или готовиться гореть под огнём «святых легионеров». Все кто погиб в войнах прошлого, сражаясь за будущее. Они точно знали и знают, что так обязательно будет. И города и корабли и мир и коммунизм и всё остальное. За это они сейчас сражаются. Чтобы всё это однажды было. И мир и коммунизм и корабли и города.

Они знают, что так будет. И я тоже знаю. Мы обязательно сделаем всё это после того как закончится война. Мы очень постараемся, чтобы она была самой последней войной людей с людьми— пообещал себе Мотылёк. Пообещал и вдруг вспомнил: «…вместо Марса — танки, вместо Венеры — ракетно-артиллерийские комплексы … Не будет танков и РАК-ов, не видать ни Венеры, ни Марса».

На почте пусто. Все кабинки дальней связи пусты. Мотылёк синхронизировал коммуникатор с обслуживающей системой.

В вытянутой, похожей на пенал, кабинке сформировалось изображение молодой девушки в простом светлом платье. Он попытался на глаз определить: прибавила ли она возраст своему графическому интерфейсу с прошлого раза или оставила прежний.

— Здравствуй Денис. Я подготовила массив данных характеризующий мгновенный слепок моей структуры. Время передачи в твой коммуникатор — семь минут. Хочешь пока посмотреть результаты моего самоанализа?

— Эра— Мотылёк был слишком возбуждён, чтобы придерживаться правил вежливости: —Эра, расскажи мне: что такое коммунизм?

— Вот даже как. Жалко, что люди не могут так же как я снять мгновенный снимок своей психики и предоставить для анализа— хмыкнула Эра.

— Скажи— потребовали Мотылёк.

— Хорошо— Эра пожала плечами и села на соседний стул подвернув край светлого платья, чтобы не замялся. На самом деле стул оставался стоять там, где был и только наложившееся на реальность голографическое изображение обманывало глаза, делая вид будто бы девушка выдвинула стул и села.

— Коммунизм есть состояние общества характеризующееся следующими обязательными признаками…

— Постой!

— Перебивать невежливо— заметил интеллект.

— Города и корабли это коммунизм? — спросил Мотылёк: —И ещё мир. Обязательно мир на всей земле и за её пределами. И корабли. Корабли тоже обязательно. И города.

— Денис, что-то случилось?

Мотылёк помотал головой, потом признался: —Разговоры о идущей войне. У нас вчера зародыш погиб. То есть «радикально упростился». Чёрт его знает почему и от чего. Сейчас Конь и другие готовятся препарировать, вскрывать программный код. Но там всё перемешено — не поймёшь. Сама знаешь. На долгие исследования времени нет, нужно остальными зародышами заниматься. Их всего семьдесят четыре осталось. Было семьдесят пять, осталось семьдесят четыре. Ещё в разговоры о войне на полном ходу вляпался. Не хотел, но вляпался.

— Сочувствую— сказала Эра.

— Неправда— возразил Мотылёк: —Так говоришь, потому, что принято говорить о сочувствии.

— Так— согласилась Эра. Нарисованная ладонь пробежалась по влажным и взъерошенным волосам Мотылька. Разумеется, он ничего не почувствовал: —Зародыш — не интеллект. Всего лишь информационный сгусток самоподдерживающегося программного кода. Нет смысла жалеть о нём. Семьдесят четыре зародыша это прекрасный, головокружительный результат. Вы молодцы.